Патрик О`Брайан - На краю земли
— Вы меня извините, Том, если я покажусь вам негостеприимным, но дело в том, что мне приказано принять единым духом запас провизии на полгода. Гилла перевели на «Берфорд», а нового штурмана не назначили. Боррел тоже получил новое назначение. Роуэн находится где-то между здешним портом и Мальтой, Мейтленд в госпитале, ему удаляют зуб. У нас не хватает двадцати восьми человек, а если я не подниму шум и не заставлю шевелиться этих складских крыс, то нам придется еще долго сосать здесь лапу.
— Сэр, неужели дела обстоят так плохо? — воскликнул Пуллингс, тотчас понявший важность получения шестимесячного запаса продовольствия.
— Послушайте, сэр, — произнес буфетчик капитана, бесцеремонно войдя в каюту. — Дайте-ка мне вашу рубаху. — При виде Пуллингса его кислая, словно у домохозяйки, физиономия расплылась в улыбке. Коснувшись пальцами лба, он проговорил: — К вашим услугам, сэр, надеюсь, что вижу вас в добром здравии?
— Цвету и пахну, Киллик, цвету и пахну, — отвечал Пуллингс, пожимая буфетчику руку. Затем, сняв нарядный синий мундир с золотыми эполетами, сказал: — Будь настолько добр, аккуратно сложи его и найди мне сюртук. — Затем, обратившись к Джеку Обри, произнес: — Если вы считаете, что это не расстроит Моуэта, сэр, буду рад помочь с приемом провизии, воды или же артиллерийских припасов. Вы же знаете, что я не у дел.
— Он будет вам только благодарен, — отозвался Джек. — Так же как и я, если смените меня в трюме, пока я буду кипеть в береговом аду — побегу к адмиралу порта и в бондарню. Большего негодяя, чем этот главный бондарь, я еще не видел. Где с ним тягаться Люциферу.
Покинув берлогу бондаря-негодяя, Джек обеднел на пять гиней, зато на душе у него стало спокойнее: ему обещали постараться. Он поспешил к воротам Уотерпорта, сжимая в руке пачку бумаг, в которые он время от времени заглядывал, комментируя их содержание коротконогому мичману, семенившему рядом. Военному кораблю шестого ранга требуется невероятное количество припасов, помимо того что каждому в команде на неделю полагается семь фунтов галет, семь галлонов пива, четыре фунта говядины и два фунта свинины, кварта гороха, полторы пинты овсяной муки, шесть унций сахара и столько же масла, двенадцать унций сыра и полпинты уксуса. А еще сок лайма, огромное количество пресной воды, чтобы отмачивать солонину, и в месяц по два фунта табака, за который Джеку Обри пришлось из собственного кармана платить по шиллингу и семи пенсов за фунт. Если все это добро умножить на двести, то получалось огромное количество груза. Ко всему, моряки представляли собой чрезвычайно консервативный, прочно держащийся за свои привилегии люд, хотя они были готовы поступиться тем очень-очень небольшим количеством пива, которое им полагалось, с радостью получив взамен пинту вина, если оказывались в Средиземноморье, или полпинты рома, из которого изготавливали грог, находясь в чужих водах. Они готовы были в особых случаях согласиться на замену мяса пудингом, хотя любые другие перемены были чреваты неприятностями, и мудрые капитаны любой ценой избегали введения всяких новшеств.
К счастью, Джек Обри имел толкового казначея в лице мистера Адамса, однако даже мистер Адамс не мог превратить Палату снабжения в рог изобилия для трюмов «Сюрприза». Во всяком случае Джек подозревал, что казначей и боцман имели на него зуб и не собирались ради него разбиваться в лепешку, поскольку капитан рекомендовал к повышению штурмана и старшего канонира, а не Адамса и не Холлара. По правде говоря, «Сюрприз» был доведен до такой степени совершенства по части пушек и каронад, что можно было обойтись и без артиллерийского начальника, если бы было кому позаботиться об огневых припасах. Что касается обязанностей штурмана, то Джек Обри мог возложить их на себя (не говоря уже о том, что он мог выполнять их лучше мистера Гилла).
А вот толкового и относительно честного казначея никто заменить не мог — особенно во время погрузки. Что же до знающего боцмана, то он необходим всегда и вдвойне теперь, когда Джек Обри остался без таких отменных моряков, какими были старшины грот и фор-марсовых. В душе капитана шла борьба между преданностью своему экипажу и преданностью своему кораблю. Разумеется, последняя одержала верх, хотя он, в известной степени, испытывал угрызения совести.
Напротив монастыря Джек встретил Дженкинсона, флаг-лейтенанта сэра Фрэнсиса. До этого он ограничивался тем, что кивал или махал рукой в знак приветствия разным знакомым, спеша по делам. Но на сей раз, после обмена любезностями, Обри произнес:
— Я в некотором затруднении, мистер Дженкинсон: главнокомандующий был настолько добр ко мне, что мне было неловко упоминать о нехватке на «Сюрпризе» двадцати восьми человек. Как вы полагаете, нельзя ли будет поднять этот вопрос сегодня до отплытия адмирала?
— Очень сомневаюсь, сэр, — без колебания ответил флаг-лейтенант. — Очень сомневаюсь, что это будет своевременно. — В почтительных выражениях он объяснил Обри, что капитану самому придется выбивать из адмирала порта все необходимое. Растолковав Джеку положение дел, флаг-офицер спросил: — Разве мистер Мэтьюрин не обедает на борту флагмана? По-моему, у мистера Покока есть к доктору важный разговор, а адмирал не уверен, что его приглашение на обед прозвучало для мистера Мэтьюрина достаточно внятно. На обратном пути я как раз по этой причине собирался подняться на ваш корабль.
— Должен признаться, я и сам толком не понял, что доктор приглашен, — сказал Джек Обри. — Но я немедля дам ему знать, что он нужен сэру Фрэнсису. — Черкнув несколько слов в записной книжке, он вырвал листок и протянул его мичману со словами: — Кэлами, мчитесь на судно и передайте записку доктору, хорошо? Если его нет на борту, вы должны найти его, если даже вам придется подняться на башню О'Хары. Но, скорее всего, он в госпитале.
Пройдя сотню ярдов, Джек лицом к лицу столкнулся со своим старинным приятелем, капитаном «Эдинбурга» Дандесом. При встрече с таким другом не отделаешься кивком или взмахом руки.
— У тебя какой-то озадаченный вид, Джек, — заметил Дандес. — В чем дело? И почему ты разгуливаешь в круглой шляпе и этих дурацких панталонах? Если адмирал увидит тебя в таком виде, он посадит тебя под арест за то, что ты, как изволит выражаться его превосходительство, расфуфырился как лавочник.
— Проводи меня, Хен, и я тебе все объясню, — ответил Джек Обри. — Дело в том, что я действительно озадачен, да еще как! Вчера мне было приказано принять на борт припасов на полгода, и с этого самого момента я как угорелый ношусь за канцелярскими крысами от одного к другому, и все без толку. Я остался без штурмана, старшего канонира и двух лучших унтеров с одним-единственным лейтенантом. Недобор в команде — двадцать восемь человек! А на себя я надел то, что у меня осталось. Все остальное забрал Киллик и отдал местным прачкам, чтобы те выстирали вещи в пресной воде. Мне надо быть при полном параде: адмирал ждет меня нынче вечером к обеду. Господи, сколько часов пропадет напрасно за пережевыванием пищи, хотя я готов проглотить на ходу кусок холодного мяса и ломоть хлеба с маслом.
